Я люблю тебя, жизнь деревенская

Сегодня особый день. Внутреннее волнение и тихая радость. За окном солнце, настоящая золотая осень, с утра - сыро и прохладно, а днем чудесно и спокойно. Ранее считала, что только весной и летом активны птицы, ан нет - второй день подряд атакуют мой дом. Какой это удивительно приятный осенний хор. Оказывается, птицы поют и осенью. Подобно душе, для них пора года - не хозяин чувствам.

Так весело за окном, что трудно усидеть за экраном монитора. Моя радость во мне, я хочу петь, чувствуя как распирает грудь от звуков души, но мелодию не могу передать и не потому, что не чувствую темп и ритм, нет. Колебания души нежны и приятны, и мне кажется, что только мелодичная тишина может точно и полно передать мое состояние. Я молчу громко, не желая нарушать гармонии природы. Я летаю и порхаю, как те немногочисленные ожившие бабочки, радующиеся солнечному дню. Я не хочу допускать сомнений и огорчений. Не хочу, чтобы что-то нарушало мое душевное равновесие, ведь оно так трудно достижимо. Я тихо наслаждаюсь жизнью, следуя ее звукам.

За окном раздался свист. Не птичий, человеческий. Это меня выманивают из дома местные алкаши. Так оно и есть, под предлогом оказания помощи, пришли просить бутылку. Невозможно умолчать про сей разговор, ибо он тоже душа местного народа. Какая она - решайте сами.

- Хозяйка, может Вам что-либо помочь, ну там, типа, дрова порезать или побить, - завел разговор более беспардонный и наиболее пьющий местный житель. Его глаза выражали такую светлую надежду, а жалость в голосе была точно рассчитана на женское сердце. Но мое сердце к таким мольбам молчаливо. Они об этом догадывались, но, тем не менее, желание вынуждало рисковать. Второй, по прозвищу "Очкарь", местный альфонс, стал судорожно морщить лоб, снимать очки, при этом горбился, поджимал колени, отчего вид становился жальче, однако ни слова не проронил. Но, тем не менее, всем видом давал понять: "Нам очень надо выпить. Дай!".

- Да, нет спасибо. Ничего не надо, сама управляюсь. Четко и конкретно произнесла я, надеясь, что поймут, что дальше здесь делать им нечего.

Но местные - люди характерные, считают, что городским все надо разжевать, а то они люди непонятливые. "Бэра" не отступал. Такое прозвище он получил от сокращения имени "Борис". Работает трактористом, в отличие от Очкаря, живущего за женский счет. Весь грязный и вонючий (ощущение, что последний раз умывался на Пасху, а уже октябрь) сделал шаг поближе. Демонстративная поза, решительный взгляд выдавали в нем человека досужего, который просто так не отступится от своего "счастья". Хотя, вряд ли он знает о счастье. Его наглость беспредельна не счастьем, а настойчивой потребностью выпить.

- Тогда дай бутылку... вина, - уточнил он, полагая, поскольку вино дешевле, то его можно и без работы запросить.

- Нет у меня ни вина, ни водки, - на всякий случай уточнила я. - Не пью и дома не держу, надобности нет.

- Не может быть,- сомневался Бэркин, он же Бэра. - Дай, очень сильно выпить хочется, - не унимался он.

Со словом "нет" перед носом страждущих закрыла дверь. Мне хорошо знаком местный характер, стоит пойти на поводу хоть раз, они сразу же проторят народную тропу. С ними надо строго и конкретно. Мужики не торопились уходить и тихо размышляли за дверью, выказывая сожаление, что не так просили.

- Зачем говорил, что порезать, надо было сказать, что огород вспашем, - сделал критическое замечание Очкарь.

- Так она сама почти все сделала, погляди - все вскопано, - оправдывался Бэркин.

- Да, не обломилось, пойдем к деду, - предложил хитроумный альфонс.

- Бесполезно, я у него вчера просил, не дал. И откуда их таких жадных наплодилось? - под звуки закрывающейся калитки донёсся до меня вопрос в никуда от неумытого, но не обращающего на это никакого внимания, тракториста. А ему ведь сегодня еще за руль садиться, пусть и трактора, но все равно правила надо соблюдать. Хотя к чему условности, для таких - жизнь безусловна и, до неприличия, проста.

Отказала не потому, что не было или жадность не позволила, нет. Нельзя потакать в болезни, нельзя быть сопричастной дурному. Пусть говорят, что я жадна, но лучше это услышать, чем выносить бред пьяных мужиков, о том какая я замечательная женщина. Знают ли они и понимают ли, что такое женщина вообще, а тем более замечательная? Им ранее нужна была баба, а сейчас только бутылка. Я не осуждаю конкретных людей и не возмущена такой действительностью, я выше ее, прохожу мимо, ибо ее изменить не могу. Но я ее не поддерживаю, поэтому и не дала им выпить. Легко и безо всякой жадности и скупости могу запросто выбросить то, что им было так необходимо. Но это глупо, доказывать невежеству, кто ты есть на самом деле. Я уверена в себе и своей правоте, в своем человеколюбии.

Мне нравится сельская жизнь, если она не навсегда. Мне комфортно без привычных удобств, облегчающих условия жизни. Здесь есть понимающая тишина. Ее я научилась слушать. Я слышу ответы на мои вопросы. Я, измождая себя трудом, возрождаюсь и нахожу силы просто жить.

Чудеса повсеместны, их надо только замечать. Не менее поучительным был визит кота. Серый, вальяжный кот, знающий цену себе, так как хвост держал высоко пистолетом, обошел мой огород. Рассматривал, хорошо ли я управляюсь по хозяйству. Ничего не просил. Наверное, кошачья гордость не позволяла снизойти до человека, да и мышей вокруг полно, а он, скорее всего, не из ленивых. Довольно часто вижу его снующим в разных уголках небольшой деревушки. Вообще-то времени разгуливать по деревне у меня нет, но колодец находится в другом ее конце, вот, мимолетом, по пути за водой и рассматриваю местные пейзажи, веду разговоры с жителями.

Постоянных жителей всего-ничего - 6 дворов, да еще приезжих - семей 10. Почему не так конкретно? Так миграция сезонная не позволяет вести точный учет. Местная бабуля, повстречавшаяся мне во время последнего похода за водой, выказывая сочувствие по поводу необходимости трудиться, предложила помощь конем. Предложение звучало заманчиво и убедительно. Конем, разумеется, быстрее землю вспашешь, чем сгорбившись под тяжестью лопаты вести работы вручную.

- Конь то, хорошо. Но к нему бы неплохо плуг, хомут, да мужика, который с этим управился бы, - ответила ей я.

- Да, с этим беда, - многозначительно закачала головой бабуля. И подытожила: Трудная деревенская жизнь, если не пить и до головы все брать. Навошта вам все это? - с нескрываемым любопытством и деревенским акцентом уточнила она. - Отдыхали бы.

- Согласна, отдыхать проще. Но чтобы где было отдыхать, надо потрудиться. Ничего, управлюсь, ведь я на пару недель приехала, предупредила ответом вопрос, который непременно бы последовал.

Тачку с бидоном тяжело держать, и я постепенно стала отдаляться от бабушки, ловя на себе ее сочувственный взгляд. Кому, как ни ей, живущей долгие годы в одиночестве, знать, сколь трудна доля одинокого человека, вынужденного трудиться денно и нощно только для того, чтобы испытать хоть какое-никакое удовлетворение жизнью.

Вода доставлена, спина стала крюком от подъема тяжестей, да и копка картофеля внесла свою лепту. Копка картофеля - особая тема, пережиток патриархальности, натурального хозяйства. Есть ли смысл горбатиться и ехать за 650 км, чтобы накопать 3-4 мешка картошки? Оказывается - есть. И его великое значение заключено в том, что так делали мои деды и прадеды, так делали мои родители, а я - потомок своего рода. Традиции должны соблюдаться! Только вот слабо верится, что мои дети будут их продолжателями. Все имеет свое начало и свой конец. Кто-то должен поставить точку в нерациональном расходовании жизненного потенциала. Посему чаще всего одна и приезжаю в деревню - но не только для того, чтобы соблюсти трудовые традиции. Здесь умиротворенно хорошо и тихо. Кот меня уже поджидал. Ах, паршивец, а минуту назад видела его у колодца. Коты они вездесущие, везде успевают, знают где, когда и перед кем спину прогнуть или хвост задиристо поднять. Для меня кошачий вызов означал: "Раз приехала - работай. Дел невпроворот, некогда вальяжничать и философствовать".

Вот я и работаю, кот не стимул, но гость, а к гостям следует внимательно отнестись. Пристально рассмотрела сего наглеца, гуляющего самого по себе. Независимость и свобода, - главные ассоциации, которые возникли, глядя на серого цветом, да и жизнью, котяру. Моя жизнь пестроцветна, но независима и свободна до опьянения только здесь, на даче, в деревенской глуши, вдали от людской суеты.

Суету встретила в ближайшем сельском магазине за 7 километров от моего Селищева. Сласцёны - центр сельсовета, а, следовательно, и очаг местной цивилизации. Но, как показывает реальность, только название деревни радостно и заманчиво. Жизнь - она разная. Местное убожество ловко летом маскируется палисадниками с цветами, а зимой - снегом. Весной и осенью все активно сажают, а потом убирают, не только чтобы была тема для разговора, но и для продовольственного обеспечения страны. Страна небольшая, а Сласцён таких много. Но мне они милы непосредственностью и деревенской наивностью, где жизнь каждого - достояние всей деревни. Вот и сегодня стала свидетелем разговора двух сельских жительниц. Меня не нелегкая, а необходимость уплаты земельного налога занесла в Сласцёны. Человек я рассудительный, и рассудила, что по пути заеду в магазин, куплю хлеб. Да еще в хозяйстве понадобились обыкновенные иглы для шитья, обычно все в запасе, а здесь запас подкачал, игл не оказалось. Оплатила 20 тысяч за учтенных 25 соток земли и, преисполненная чувством выполненного долга, посетила магазин. Здесь замерла советская жизнь с полупустым прилавком, залежалым шпиком и маринованными мухами. Грязь и обилие различных консерваций. Икра - деликатес, как в том фильме, но не баклажанная, а кабачковая, занимала весьма приличное место на главном прилавке сельпо. Народ ожидал привоз товара. Событие по важности не столь серьезное, как выборы депутатов, но более чем необходимое народу. Все же мне не надо быть слишком привередливой и стоит упомянуть об обильно уставленных полках со спиртными напитками и аквариуме с живой рыбой. Кроме шпика, в холодильнике, который выполнял роль больше витрины, чем обеспечивал необходимую температуру для хранения продуктов, беспорядочно валялась и парочка батонов вареной колбасы. Как видите, выбор есть. Конфет и мучных сладостей было предостаточно, не зря ведь деревня носит такое детское имя. Грозная, медленно думающая продавец, занимала своим базисом полмагазина и от этого казалось, что в магазине товаров не так много. Это конечно если есть с чем сравнивать. Мария Ивановна - имя продавца прочла на бейджике, была весьма озабочена приемкой товара. Ведь от того, как она распорядится и определится с ценой, будет зависеть и ее доход в том числе. Деревня расположена вдали от трассы, контролирующие органы здесь столь же редки, как и чистота с порядком. Не торопясь, обдумав, глядя в накладные, по какой же все таки цене торговать, решила, что большая - это то, что мы потянем, чтобы ей не так плохо жилось на пенсии. Не домысливаю, а описываю реальную ситуацию. Не буду уточнять, каким образом получено сие заключение, но не из-за симпатий к Марии Ивановне это точно.

Пока шла приемка и все перевешивали, покупатели ждали, в том числе и я. Мужик неопределенного возраста с подозрением рассматривал меня, явно недоумевал: "Чего залетной городской делать в нашем сельпо?". К тому же он слышал мой вопрос об иголках. Ему был удивлен не меньше чем продавец. На мой вопрос: "У вас есть иголки", - та спросила: "Какие?". Я ответила: "Обыкновенные, для шитья". "Не знаю, надо посмотреть, но мы поштучно не продаем!" - по-деловому строго отрапортовала она. Мужик удивлялся, удивлялась и я, а что в деревне шить и штопать перестали?

Иглы оказались в наборе в единственном экземпляре.

- Так это с витрины? - растерянно изрекла Мария Ивановна, чем меня еще более удивила.

- А что с витрины продавать нельзя? - довольно робко поинтересовалась я. --- Можно!- мне на удивление утвердительно ответила она. - Но Вы нарушаете ассортиментный перечень, - нахмурив брови, добавила она, тем самым подчеркнула важность услуги, которую обязана была просто предоставить.

Не глядя на вынесенный вердикт нарушителя, я все же иглы купить решилась. Поскольку товар не был еще принят, я в ожидании хлеба, продолжила наблюдение за местными женщинами. Одна постарше, лет за 50. Хотя, что-что, а определить возраст деревенского человека очень сложно. Непременно ошибешься в сторону увеличения, как это сознательно с ценой делала продавец. Другая помоложе, до 30, но без зубов. Краснолицы и пышны. Колоритны и неопрятны. Лузгая семечки, та, которая постарше, пришла купить 2 помидора и 100 гр. той залежалой колбасы, которую я уже упоминала. Хлеба не запросила. Очередное доказательство: на всякий товар есть свой купец. В ожидании вели разговор.

Молодая: "Ты что, к сыну ездила, ну и как он там, почему не рассказываешь?".

Постарше: "Ездила, а что мне бегать по всей деревне и всем трезвонить, так не радио я. Он там нормально. Даже подрос на казенных харчах. Но что я тебе скажу: ни тюрьма, ни армия к добру не приводят".

Она не уточняла, где сын: в тюрьме или в армии; вторая знала, а я все же предположила, что не в тюрьме. Хотелось верить в лучшее. Моя вера меня не разочаровала. Так и есть, парень отдает долг государству, служит в армии.

Женщина, чей сын все же не уклонист и вполне здоров, чтобы не остаться в долгу перед распросчицей, уточнила явно с издевкой: "А зубы ты где потеряла?".

Молодая и пышущая здоровьем, хоть и с некоторыми изъянами, заулыбалась, что явно не вязалось с мыслью о том, чего же это может стоить - новые зубы, отвечала: "Так мой, дурачок, приревновал". При этом нескрываемую гордость и величие женских чар демонстрировала она, обнажая беззубый рот.

О величайшей силе страсти нетрудно догадаться, так как у неё была еще и нога в гипсу. А пришла она всего лишь за спичками именно в тот момент, когда привозят товар. В деревне с этим строго, по расписанию, значит знала. И я, не удержавшись от положительных эмоций, от сердца рассмеялась. Где там зубы, ей бы задницу убавить. Объясняю. Девка - не промах, положила глаз на водителя-экспедитора. Каждый раз, когда тот нес лоток с товаром, она непременно вставала на его пути, так это, по-настоящему понятно наклонялась вперед, чтобы он не проминул ее базис, проходя мимо. При этом жеманно, по-русски смачно вздыхала и отводила взгляд. Ему было приятно, не меньше чем ей. Никаких обязательств за столь легкое возбуждение не требовалось от мужчины, чей первоочередной инстинкт зашкаливал при виде ярко очертанных и внушительных размеров женских достоинств. Пошло не было. Думаю, что эта разновидность флирта недостаточно описана в современной литературе. Мне показалось забавным женско-бабское поведение и совсем понятно, что зубы цены не имеют. Они в этом деле даже лишние.

Каждый купил то, что хотел и на что способен был. Во мне проснулся аппетит при виде корейки, не успевшей еще посевереть и протухнуть. Ее я тоже купила, зная, что стоит на 3 тысячи дешевле, не стала возражать, так как несравненно большее удовольствие испытала, наблюдая за местной картиной жизни, а ведь ничего в этой жизни бесплатного не бывает. Три тысячи, это нынче даже не булка хлеба.

Хлеб удивительного вкуса, с ароматной хрустящей корочкой, как будто так и просился: "Откуси кусочек, вспомни детство", - дополнил внутреннее умиленное состояние. Детство я вспомнила, да не на малый кусочек и даже не на ломоть, а что ни на есть на настоящих полбулки, пока рулила 7 км по гравийной дороге. Жизнь, ты восхитительно прекрасна нашим отношением!

Выезжая из Сласцён, обратила внимание на голосующую пожилую женщину. Вообще избегаю попутчиков, но в деревне все свои. А своих надо уважать. Вот я и уважила человека, впервые встретившегося на моем пути. Пожилая женщина оказалась весьма разговорчивой и непосредственной собеседницей. Посвятила меня за 3 минуты совместного нахождения во все тяготы и беды нелегкой доли дачницы, вынужденной попутками добираться, чтобы поработать на участке и собрать урожай для пропитания зятя и дочки.

На вопрос: "А почему они вам не помогают?", - тяжело вздыхая, ответила: "Так у них своя жизнь, работать надо, детки малые".

Вот так отдают родители свою жизнь детям, а тем и невдомек, что придет время и им пожинать урожай.

Вообще, попутчики скрашивают время. Нам было отведено расстояние до деревни Киркоры, разделяющей ровно пополам дорогу из Сласцён в Селище. Полдороги я сочувственно слушала и не разделяла чужой доли, мне бы со своей управиться, оставшихся полпути слушала до невозможного громко музыку. Музыка наиболее полно и тонко передает состояние души, и я периодически отдаю ей душу в залог на необходимое мне расслабление и хорошее настроение.

Настроив себя на позитив, нельзя допускать мысли, что это мираж и иллюзия - прекрасная жизнь. Не стану спорить, что невыносимо тяжела и непредсказуема. Никогда не знаешь, кто тебе встретится сегодня, а кто даст о себе знать завтра. Не надо ждать внимания, его приумножайте сами. Вот я и не ждала никого, но ко мне в гости пришла собака. Слышала, что ее звать-величать Найда. А еще знаю, что чуткое отношение порождает привязанность. Я в деревне перелетная птица и мне собачья привязанность вовсе ни к чему. Собаки знают дружбу и могут быть преданными и настоящими друзьями. Кому, как ни мне - собаке по восточному гороскопу, это известно. Что, впрочем, подтверждено и преданностью Лиды - Эвклиды Пьеровны, так любовно величаю свою собаку. Она живет не со мною уже 5 лет, но верность мне, как первой и настоящей любви, сохранила. Вот такому, устойчивому постоянством отношению, следует учиться. Нам, человекам, во многом есть чему поучиться у братьев наших меньших. Не думаю, что поучать меня пришла Найда, скорее искала еду. Но, что ни настоящий местный абориген, то непременно образец гордости и нравоучитель морали. Я лущила фасоль. Даже когда урожай не созрел полностью, но пришла осень, его следует собирать, что я и делала. Сортировала и размышляла, что всему свое время. Время сеять и время собирать. Когда нарушается в цепочке одно, последует другое изменение, и тебе надо будет больше думать и прилагать усилий, чтобы и ситуацию и урожай не потерять. Ценен результат собственного труда, поэтому люблю плоды раздаривать. Собака о моих мыслях не догадывалась, но почувствовала, что я не являюсь источником опасности, так как приблизилась ко мне весьма близко. Откуда собакам знать о правилах и законах межличностного общения, о допускаемой границе приближения. В деревне границы обозначаются дырявыми заборами, что говорит о весьма условной личной территории. Выбрав позу поудобнее, Найда разлеглась, как старая добрая знакомая. Присутствие гостьи вынуждало завести разговор.

- Ты чего пришла, - спросила я. Она отвернулась. - Что, не поздоровалась с тобою? - поправила себя я. Собака вернула взгляд собеседника.

- Здравствуй, бродяга! - Не думаю, что нравится кому-либо такое обращение, правда чаще всего не очень-то приятна. Взгляд собаки глубокой задумчивости и невероятной тоски говорил, что не сладко ей живется.

- Знаешь, Найда, я не хочу, чтобы ты ко мне приходила. Не надо ко мне привязываться, я ведь скоро уеду, а ты будешь в очередной раз обманута доверием. Слушай правду, я не хочу подавать тебе надежды на счастливую жизнь, а, следовательно, на своей территории я не покормлю тебя. Давай за забором, я вынесу тебе еду, но ты более не надейся и не приходи.

Доброта безгранична, а человек весьма ограничен и не только внутренним содержанием, но и возможностями творить её.

Я встала, пошла в дом и вынесла еду. Не знаю, что подумала на сей счет собака, но подачку от меня не приняла, убежала. Чужие и неустановленные коты съели то, что принадлежало по праву собаке, стремящейся стать другом человеку. Но этот человек, т.е. я, к собачьей дружбе оказался не готов.

Неустановленных котов все же решила идентифицировать, так как было весьма любопытно, чья это рыжая нахалка, которая никого и ничего не боясь, творит, что пожелает. Полнейшая беспредельщица, но какая холенка и красотуля! И правда ли, что братья меньшие - копия хозяина. Меня стали одолевать сомнения: Кто же такой весь гламурный и нахальный поселился в нашей деревне. Если нахальство - явление весьма типичное для Селище, то с гламуром дело посложнее обстоит. Ни газет, ни журналов местные не читают, почтальон не захаживает, телевизор смотрят редко, в основном зимой - длинными вечерами, а летом вечеров практически нет. За днем наступает сразу ночь, огород не позволяет расточать время налево-направо. Времена "Рабыни Изауры" прошли, с тех пор актуальность сериалов в малых деревнях ослабла - обсуждать не с кем, так как население заметно сократилось. Старые люди предпочитают раньше лечь, чтобы раньше встать, им не до сериалов. Так что слово "гламур" для них, думаю, неизвестно, не говоря уже про "гламурный образ жизни". Рыжая, вся исцелованная и обласканная солнцем, стройная и грациозная хищница периодически меня навещала. Приходила всегда незаметно, но свое появление обозначала громким кошачьем мяуканьем, чередующимся с фырканьем. Если вы не слышали как коты фыркают на человека, вам трудно будет представить эту картину. Работает себе спокойно человек весь в поту и размышлениях о смыслах бытия, никого не ожидает, а тут прямо под ноги прыгает кошка, нахально вытягивается, прогибает спину, хвостом, как опахалом, размахивает и по-деловому фыркает. Её негатив прочла так: "Посмотрела бы на себя в зеркало. Ишь, платочек повязала, брюки позапрошлогодней моды надела, а еще городская. Вот я, вся лоснюсь и переливаюсь, красоту излучаю. Восхищайся мною, а не брыськай".

Кошка, прозванная мною "рыжая подлюга", оказалась чрезмерно досужей. Стоило мне войти в дом, она принималась неустанно мяукать и выманивать меня из дому. Как только я, не выдержав кошачьего вызова, выходила, бросалась мне под ноги и выказывала неудовлетворение фырканьем. А я ее заразу кормила, и не раз. Но она с благодарностью не знакома. Если белая, изредка разбавленная черными пятнышками кошка, на мое приветливое обращение старалась полащиться у ног, непременно облизать и тем самым сказать спасибо, то эта всегда капризничала. Рыжие все такие - непосредственны своей натурой. А натурой кошка оказалась сложной. Ладно уж, что со мною не поладила, так она против себя ополчила всю деревенскую живность. На птиц бросалась, за собаками гонялась, своих же коллег и вовсе за ровню не считала, всегда отбирала еду, ну а про фырканье я уже писала. Так вот, мне удалось установить, что сия рыжая бесовка принадлежит весьма добропорядочной женщине. Такая она добропорядочная и уважительная, пока ее не затронешь. Модной или гламурной, как кошка, она все же не являлась, но всякий раз одежда чистая и аккуратная. На каждый вопрос у нее тысяча вариантов ответов и все непременно с иронией и нескрываемым превосходством. Элита - не иначе, так как прочие две бабки - женщины попроще и постарше. Двум характерным особам под одной крышей трудновато уживаться, вот младшенькая и своевольничает по деревне, а хозяйке проще - кормить меньше надо. Да, рыжие - они всегда заметны, и не только цветом, но и темпераментом. Поведение яркое, кричащее и ни с кем не считающееся. Наверное, каждый вспомнил таких типичных представителей, солнцем исцелованных, и тем самым по-особому знающим в этом приятном деле толк.

Улыбнулись? Честно признаюсь, было не до смеха выносить ночное кошачье состязание под окнами дома, где, кроме меня, поселились еще и мыши. "Ловили бы лучше мышей, а не лишали меня сна", - упрекала я котов. Но они упреков не понимали, выясняли свои кошачьи отношения. Соучастницей ночных концертов изредка становилась вышеупомянутая бело-черная кошка. Она, как хозяйка, предложившая мне помощь конем, была внушительных размеров, отчего тяжеловата на подъем. Ей тяжело было прыгать через забор, поэтому захаживала ко мне редко, за что я ей особо признательна. Но иногда все же все коты вместе собирались на моем участке. Отчего так происходило, не понимаю. Возможно, любопытство - не только порок человека, но и котам оно известно. Новое привлекает, а меня они довольно редко видели в деревне. Поскольку я интереса для них особого не представляла, не кормила щедро, а чаще говорила: "Брысь", - они меня тоже перестали потчевать вниманием. Неизменным гостем оставался, вплоть до отъезда, серый, вальяжный кот. Он старше и мудрее других, к тому же, кот. Знает: все проходящее и мое пребывание в том числе, а ему территорию досматривать надо. Наверное, поэтому к нему относилась с особым уважением, даже ждала его невозмутимого и гордого появления. Мы молча понимали друг друга и не мешали пребывать каждому в своих размышлениях.

А еще говорят, что деревенская жизнь скучна и однообразна. Вон сколько событий всего за один день, надо их уметь замечать и не хулить по неумению и неопытности происходящую реальность. Маленькие жизненные обстоятельства формируют наше отношение к действительности. Когда считаем ее несправедливой, лукавим, так как сами что-то не так сделали, упустили и не так истолковали. Когда нам хорошо, благодарим Судьбу за ее справедливость и радуемся вознаграждению. Здесь малолюдно, поэтому жизнь более справедлива и судьба щедрее. Праздность и безделье порождают блуд и разврат. Я с детства приучена к труду, поэтому ни того ни другого не знаю. Чередую работу в огороде с размышлениями за компьютером. И мне радостно вдвойне, если, конечно, так можно радость измерить: ноющая спина и вид вскопанного огорода говорят, что я не бездельница, а текст на мониторе, - что я за болью и усталостью не растеряла способности мыслить. Наоборот, мысли становятся жизненнее и понятнее. Мне хочется просто жить и быть разной. В уединении познаю себя и нахожу силы для гуманного отношения в миру. А поскольку я учитель, то делаю вывод из сего жизненного наблюдения: Не обустройством быта и созданием лучших условий должна болеть голова, а тем, как не стать хуже, чем ты есть на самом деле. Быт обустроится и условия будут удобными, если ты в ладу с собою и людьми тоже. Любите то, как вы живете, живите так, как любите, цените тех, кто любовь разделяет, и не кормите всех, кто просто пришел за бесплатной раздачей еды.

И непременно внимательным надо быть ко всему, в том числе, приметам и явлениям природы. Когда комары появляются и активно начинают толочь мак, - значит, будет завтра тепло. Когда закат яркий и багряный, а на небе много звезд - будут заморозки; птицы активны и низко летают, а потом замирают - к дождю. Но к чему увидеть в один день несколько сотен улетающих журавлей - не знаю. Но то, что это необычно красиво и сильно впечатляет, я уверенно заявляю. Утро журавлиного дня, так я назвала тот день, когда была свидетелем сего чуда природы, началось обычно с экрана монитора. Мое внимание отвлек непонятный гул, рокот даже. Трактор? Нет, не похоже, что же происходит на улице? Я, подгоняемая любопытством, не обув ноги, а на улице поздний октябрь, выбежала на улицу. Замерла. Мне показалось, что солнце закрыто невообразимой красотой, поэтому деревня погрузилась в атмосферу чудодействия. Я зачаровалась. Огромный, многосотенный клин перестраивал ряды. Всевозможные фигуры, как в анимации, сменялись быстро и собою украшали небо. Я любовалась тем, как клин, меняя порядок, становился хаотичной фигурой, которая вскоре превратилась в круг, не имеющий ни начала, ни конца. Победил порядок, образовав клин, птицы совершили, не знаю, насколько почетный, но что знак внимания уж точно, круг над деревней и улетели. Птицы, улетая, возвестили народу, что идет осень, что они - последнее напоминание о необходимости завершения осенне-полевых работ. "Не расслабляйтесь", - так они кричали. "Мы еще вернемся".

Над нашей рекой с характерным именем "Бася", несущей свои воды строго с севера на юг, проходит своеобразный транзитный путь. Весной по нему птицы возвращаются с теплых краев, а осенью улетают подальше от зимы. Но такое количество журавлей мною было замечено впервые в жизни. К сожалению, в деревне в тот день за таким прекрасным явлением могла наблюдать только я одна. Куда-то все подевались, даже коты притихли. Может они понимали, что там высоко в облаках парит мечта многих: летать. Моя душа летала, я никак не могла призвать ее к покою. Она потешалась, веселилась, пела. О том, что замерзла, поняла, когда вошла в дом. Ноги стали багряно-синего цвета, иголками кололо подошвы, мелкая дрожь и озноб пробежали по телу. Чай сделал свое дело - согрел и тонизировал. "Работать, непременно надо работать", - настраивала себя я, беря в руки лопату для того, чтобы перекопать очередную грядку. Но работа оказалась столь изнурительно неподъемной, что меня, лежащую на земле, из состояния оцепенения и онемения от усталости смог вывести только очередной журавлиный клин, вернее 3 клина, но численностью значительно меньшей. Я уже иначе истолковала сие явление. Не как призыв к работе, а как напоминание о необходимости возвращения к обычной жизни, своей жизни. В этот раз птицы танцевали прямо надо мною. Танцевали и звали: "Вставай, собирайся, тебя ждут дома". Вот так и трактуем приметы и природу так, как нам выгодно. В чем сия выгода, не знаю, но что польза от пребывания в деревне для меня велика - это точно.

С высоты городской жизни трудно судить, да и не нужно этого делать, о скудости деревенского люда. Он, как раз, и есть - проявление самой что ни есть щедрой и открытой белорусской души. Моя душа для жизни в городе черпает силы в уединенной жизни, Богом не заброшенной, но обделенной людским усердием, в глухой заброшенной деревне. Мне нравится такая простая и очень настоящая - жизнь деревенская.

10.10.2012